Среди многих новелл, которые были введены в наследственное право с принятием части третьей Гражданского кодекса России, целый ряд сложных проблем связывается с установлением солидарной ответственности наследников по долгам наследодателя. Одна из таких проблем состоит в том, что завещателю предоставлена возможность распорядиться своим имуществом или какой-либо его частью, составив не одно, а несколько завещаний (ст. 1120 ГК РФ). При множественности наследников, в пользу каждого из которых составлено самостоятельное завещание или даже несколько завещаний, может возникнуть представление о дроблении наследственной массы на части, подлежащие передаче тому или иному наследнику. Но такой подход означал бы фактическое прекращение наследства как своеобразного имущественного единства, в состав которого входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности (ст. 1112 ГК РФ).
Следует обратить внимание также на то обстоятельство, что, в соответствии с буквальным указанием закона, принятие наследником части наследства означает принятие всего причитающегося наследства, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно ни находилось, а принятие наследства одним или несколькими наследниками не означает принятия наследства остальными наследниками (п. п. 2, 3 ст. 1152 ГК). Интерпретация этих положений в применении к множественности завещаний в отношении нескольких наследников позволяет предположить, что наследник, принявший завещанное ему индивидуализированное имущество, принимает лишь предназначенную ему часть наследства и не принимает остального завещанного иным наследникам наследства. Действующий закон ограничивает объем принимаемого наследником имущества лишь предназначенной ему завещанием частью такового и не распространяет права такого наследника на остальное имущество, завещанное иным лицам. Сопоставление приведенной нормы со ст. 546 ГК РСФСР 1964 г. показывает, что прежнее наследственное право относилось к возможности дробления наследственной массы более осторожно и не содержало указания на возможность принятия наследства лишь в части, сохраняя таким образом традиционное представление о наследстве как едином комплексе имущества (едином достоянии наследодателя).
Идею единства имущества наследодателя весьма образно выразил В. Никольский: «Вступая на место выбывшего из гражданской жизни лица, наследник таким образом принимает на себя не то или другое юридическое его отношение и даже не все его отношения в их отдельности, поодиночке, но вступает в совокупность их как единство. В силу такового вступления, наследования места, переносимые юридические отношения, в которых состоял выбывший, в чем бы они ни заключались и на что бы они ни распространялись, теряют в момент смерти лица все те свои различные свойства и качества, в силу коих они, смотря по содержанию своему и предметам, при жизни их обладателя получают индивидуальное значение и характер, например права собственности, обязательства, права на чужую вещь и т.д., обезразличиваются и сливаются в ту общую мысль, в то общее понятие, nomen, что все они образуют теперь одно посмертное достояние умершего» . Несколько гипертрофируя, на наш взгляд, глубину наследственного преемства в утверждении о наследовании субстанции умершего и даже о некоторой тождественности наследника и наследодателя , Никольский, бесспорно, был прав в том, что главным в наследовании является перенесение на наследника обязанностей и ответственности наследодателя: «Hereditas nos obligat, наследство обязывает, - говорили римские юристы, а потому наследник, вступая в наследство, подымает ответственность с посмертного имущества на себя и несет ее так, как носил ее его предшественник» . Представление о наследнике как преемнике прав и обязанностей наследодателя в любой возможной интерпретации такого преемства существенно видоизменяется и становится значительно более сложным при множественности наследников. В такой ситуации более нет оснований утверждать о целостном замещении личности наследодателя личностью его преемника, поскольку таких преемников может быть несколько. Это обстоятельство весьма точно подметил Г.Ф. Шершеневич, указав на то, что если место умершего занимает не одно, а несколько лиц, то каждое из них вступает в каждое отношение только в известной доле его имущественной цели .
Римская юридическая практика проявляла в целом весьма настороженное отношение к возможной множественности наследников и предлагала даже специальный иск, направленный к разделу наследственного имущества. «Если существует несколько наследников (coheredes), - писал К.С. Сальковский, - то в силу принятия наследства между ними возникает a. communio, для предотвращения которой - раздела и расчета... каждому из сонаследников принадлежит actio familiae erciscundae (иск о разделе наследства)...; b. наследственные долги и требования ipso jure делятся между сонаследниками...» . Известный теоретик наследственного права Э. Штрогал писал, что после принятия Германского гражданского уложения проявилась обратная тенденция к сохранению при множественности наследников перешедшего к ним имущества в целостности и установлению общей собственности сонаследников в отношении наследственной массы (пока и поскольку таковая не разделена). При этом связанные с унаследованным имуществом права требования и долги не распадаются на части соразмерно принадлежащим сонаследникам долям в наследстве .
Имея в виду устойчивость представления о наследовании как универсальном преемстве, действующий российский закон также остерегается радикального разрыва с теоретической конструкцией наследства как единства имущественных прав и обязанностей наследодателя, в известной степени компенсируя практическую возможность дробления наследственной массы введением правила о солидарной ответственности наследников по долгам наследодателя.
При множественности наследников отношения между ними по поводу унаследованного имущества (до его раздела) подчиняются правилам об общей собственности. Из указания ст. 1112 ГК РФ о том, что в состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности, вытекает, что натурально-вещественный состав наследственного имущества в принципе безграничен и совпадает с кругом оборотоспособных вещей, а также денег и ценных бумаг, в отношении которых возможна общая собственность. Что же касается имущественных прав и обязанностей, то распространение на таковые объекты режима общей собственности прямым образом недопустимо ввиду невещественной их природы. Тем не менее и в этом случае правила об общей собственности экстраполируются на такие невещественные объекты, поскольку практически всегда имеется возможность их денежной редукции, т.е. выражения их стоимости в деньгах. Существенным следствием этого является обязательность совместного определения наследниками режима пользования и распоряжения имуществом, а также исключение притязаний отдельных наследников на конкретные вещи из состава наследства.
Согласно п. 1 ст. 1175 ГК РФ наследники, принявшие наследство, отвечают по долгам наследодателя солидарно (ст. 323). При этом часть вторая того же пункта ст. 1175 ГК РФ определяет, что каждый из наследников отвечает по долгам наследодателя в пределах стоимости перешедшего к нему наследственного имущества. Отсюда видно, что, несмотря на солидаритет наследников, закон сохраняет прежний максимум ответственности всех наследников на уровне совокупной стоимости принятого ими имущества, во-первых, и ограничивает ответственность каждого наследника только стоимостью перешедшего к нему наследственного имущества, во-вторых. Другими словами, можно утверждать, что в настоящее время в наследственном праве установилась не просто солидарная, но ограниченная стоимостью наследственной массы и индивидуально ограничиваемая для каждого наследника ответственность перед кредиторами.
Такая разновидность солидарной ответственности свойственна только современному российскому наследственному праву и существенно отличается как от общих положений о солидаритете (ст. 323 ГК РФ), так и от правил, определявших ответственность наследников по ранее действовавшему Гражданскому кодексу РСФСР 1964 г.
Попытка применить указанное правило в сочетании со ст. 323 ГК РФ, согласно которой при солидарной обязанности должников кредитор вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга, сразу же выявляет непростую проблему. Дело в том, что при множественности наследников общие правила об их солидаритете могут эффективно применяться только в том случае, когда каждому из наследников дошло из наследственной массы имущества больше, чем размер кредиторского требования. Только в этом случае может иметь место не чисто процессуальное развитие требования, но и возможность его удовлетворения с точки зрения материального права.
Поскольку пределом возможных требований кредитора по отношению к отдельному наследнику является стоимость имущества, перешедшего именно к данному наследнику, то за пределами данной стоимости требование кредитора защите не подлежит. При таких условиях требование кредитора должно быть отклонено в соответствующей части, однако в неудовлетворенной части он может требовать с остальных наследников (п. 2 ст. 323 ГК РФ), каждый из которых в свою очередь может ссылаться на ограничение своей индивидуальной ответственности.
Это обстоятельство имеет большое значение для постановления законного и обоснованного решения по иску к солидарно обязанным наследникам. Согласно п. 2 ст. 207 ГПК РФ при принятии решения суда против нескольких ответчиков суд указывает, в какой доле каждый из ответчиков должен исполнить решение суда, или указывает, что их ответственность является солидарной. Однако особенность ответственности по ст. 1175 ГК РФ в том и состоит, что указание в решении только на солидаритет наследников-должников (ответчиков по иску) можно считать достаточным и правомерным лишь в том случае, если судом будет установлено, что каждым из ответчиков получено из унаследованной массы имущество, стоимость которого позволяет полностью удовлетворить требование кредитора. В иных случаях суд в решении не может ограничиться указанием на солидарную ответственность наследников, поскольку взыскание за пределами стоимости унаследованного имущества было бы незаконным. Кроме того, ст. 439 ГПК РФ и ст. 23 Закона «Об исполнительном производстве» в числе оснований для прекращения исполнительного производства не указывают на превышение взыскиваемой суммой индивидуально установленного для каждого ответчика предела. А это значит, что взыскание, в нарушение положений ст. 1175 ГК РФ, будет проводиться не на основании данного специального правила, а на основании общей нормы об ответственности гражданина всем принадлежащим ему имуществом (за исключением, конечно, имущества, входящего в предусмотренный гражданским процессуальным законодательством перечень). В процессуальном плане правила о солидарной ответственности наследников, с учетом права выбора истцом ответчиков по иску, в решении суда должны быть отражены только в части стоимости имущества, унаследованного ответчиками, т.е. решение не может быть направлено ко взысканию каких-либо сумм с наследников, которые хотя и унаследовали имущество наследодателя, однако ответчиками по иску не являются. Данные соображения показывают, что в подобных случаях суд должен указывать не только на солидарность ответственности, но и на конкретные суммы, подлежащие взысканию с каждого из ответчиков. В случае неравенства стоимости имущества, дошедшего до каждого наследника, привлеченного по иску в качестве ответчика, действительная солидарность будет существовать лишь в той части взыскиваемой суммы, которая соответствует меньшей по стоимости части унаследованного имущества. Это обстоятельство следует учитывать в особенности при наследовании в неравных долях по завещанию, хотя и при наследовании по закону наследники по праву представления могут наследовать в неравных долях с прочими наследниками (ст. 1146 ГК РФ).
К солидарной ответственности наследников не применяется положение п. 2 ст. 323 ГК РФ, согласно которому солидарные должники остаются обязанными до тех пор, пока обязательство не исполнено полностью. Поскольку стоимость унаследованного имущества является абсолютным пределом как единичного возможного требования, так и совокупных требований всех потенциальных кредиторов, солидарная ответственность наследников прекращается, как только с них всех, с некоторых или с любого из них в отдельности в пользу кредитора будет получено удовлетворение, равное по стоимости имуществу, унаследованному всеми наследниками.
В такой ситуации прекращается не только солидарная, но и вообще любая ответственность наследников перед кредиторами по обязательствам наследодателя. Это утверждение справедливо как по отношению к кредитору, который заявил свое требование к наследникам как солидарным должникам, но получил лишь частичное удовлетворение в связи с исчерпанием стоимости наследственной массы, так и по отношению к любому кредитору, который вообще не успел обозначить свои претензии к наследникам до удовлетворения требований первого кредитора, хотя бы и успел заявить о них позднее, в пределах срока исковой давности.
Приведенное регулирование принципиально отличается от положений ст. 553 ГК РСФСР 1964 г., согласно которой наследник, принявший наследство (а также государство при переходе к нему наследства), отвечал по долгам наследодателя в пределах действительной стоимости перешедшего к ним наследственного имущества, причем правила о солидарной ответственности наследников отсутствовали. Тем не менее и по прежнему законодательству существовало по меньшей мере одно основание для применения солидаритета наследников в случае неделимости предмета обязательства, возникшего до открытия наследства (ст. 180 ГК РСФСР 1964 г.). Аналогичное правило для возникновения солидарного обязательства предусмотрено и в действующем ГК РФ (ст. 322), однако в наследственных отношениях сейчас применяется генерализованное требование солидаритета наследников независимо от делимости предмета обязательства. Закон как будто бы не допускает никаких изъятий из правил о солидарности, предусматривая в том числе такую же ответственность и для наследника, принявшего наследство в порядке трансмиссии (ст. 1156, п. 2 ст. 1175 ГК РФ).
Учитывая возможность удлинения оставшегося для принятия трансмиссаром срока принятия наследства до трех месяцев и даже возможность последующего признания судом трансмиссара принявшим наследство (при уважительности пропуска установленного срока), нельзя исключить ситуации, когда кредитор к этому моменту уже исчерпает потенциал солидарности взыскания за счет стоимости имущества, принятого другим наследником ранее. В такой ситуации, как представляется, кредитор не лишен права довзыскать остаток долга за счет солидарности наследников, включая трансмиссара , так как по существующему порядку солидарные должники остаются обязанными до тех пор, пока обязательство не исполнено полностью. Некоторое затруднение в связи с этим вызывает лишь указание п. 2 ст. 323 ГК РФ о том, что кредитор, не получивший полного удовлетворения от одного из солидарных должников, имеет право требовать недополученное от остальных солидарных должников. Следует ли понимать данное правило в качестве жесткого императива, позволяющего довзыскать долг с остальных солидарных должников только в том случае, если первоначально требование было предъявлено лишь к одному, а не ко всем солидарным должникам?
Общая формула, описывающая права кредитора при солидарной обязанности, предусматривает, что кредитор вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга (п. 1 ст. 323 ГК РФ). Следует обратить внимание на то, что закон не предполагает возможности требования, адресованного нескольким, но не всем должникам совместно, равно как и не указывает прямо на возможность последовательно требовать с отдельных должников. Буквальное прочтение закона создает, таким образом, очень важную практически для реализации солидарной обязанности альтернативу: либо требование предъявляется ко всем должникам совместно, либо к «любому из них в отдельности». Последствия выбора способа истребования долга совершенно неравноценны. Истребование долга от всех должников совместно исключает возможность последующего требования к любому из должников. Если же требование первоначально предъявлено к одному из должников, причем в полном объеме, а не в части долга, то в силу прямого указания п. 2 ст. 323 ГК РФ кредитор, не получивший полного удовлетворения от одного из солидарных должников, имеет право требовать недополученное от остальных солидарных должников. Отсюда следуют два важных вывода: а) солидарность должников в этом случае сохраняется, лишь если первое требование отдельному должнику было адресовано в полной сумме долга; б) недополученное может быть истребовано только от остальных солидарных должников, т.е. первый из должников, кому было предъявлено требование, исключается из солидаритета. Поэтому, если кредитор все же заявит требование к первому должнику как к соответчику (наряду с другими должниками), в иске к такому соответчику должно быть отказано.
Это обстоятельство также необходимо учитывать суду при решении вопроса о привлечении первого должника к участию в деле в качестве соответчика (ст. 40 ГПК РФ). Поскольку закон указывает на возможность истребования недополученного лишь от остальных солидарных должников, первый должник может быть привлечен к участию в деле по инициативе суда не в качестве соответчика, а в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований в отношении предмета спора (ст. 43 ГПК РФ).
Таким образом, трансмиссар может быть привлечен к довзысканию долга наряду с остальными солидарными должниками, однако только в том случае, если требование первоначально было предъявлено в полной сумме к одному из принявших имущество наследников и не было удовлетворено полностью или в части. Если же требование было первоначально заявлено в отношении всех солидарных должников, исключая «опоздавшего» трансмиссара, и осталось полностью или частично неудовлетворенным, то в недополученной части трансмиссар может отвечать по иску, но уже не как солидарный должник.
Еще одна ситуация, исключающая, на наш взгляд, солидарную ответственность наследников, связана, как это ни странно, с самым распространенным основанием солидарности - неделимостью предмета обязательства. Проблема заключается в том, что наиболее часто к неделимым предметам относят индивидуально-определенные вещи и ценные бумаги. Если таковые обременены обязательством наследодателя передать кредитору имущество в натуре, соответствующее требование кредитора может быть исполнено лишь при наличии двух условий одновременно.
Во-первых, требование должно быть адресовано всем наследникам, принявшим это имущество, поскольку только все они как сособственники с момента открытия наследства могут распорядиться данным предметом. Следовательно, требование о передаче кредитору индивидуально-определенной унаследованной вещи не ко всем принявшим ее наследникам не может (не должно) быть добровольно исполнено в связи с нарушением правил о консенсусе при распоряжении имуществом, находящимся в общей собственности. Этот вывод требует развития в связи с возможностью того, что отдельно взятый наследник, к которому будет предъявлено требование, частично удовлетворит его не передачей кредитору искомого имущества, а отчуждением кредитору доли в праве общей собственности. При этом возникает весьма важный практически вопрос о применимости в данном случае преимущественного права покупки отчуждаемой кредитору доли другими наследниками по правилам ст. 250 ГК РФ. Такая сделка прекращает не только обязанность для наследника, уступившего принадлежащую ему долю в праве собственности, но и трансформирует всю систему взаимоотношений кредитора с прочими наследниками, для которых кредитор при этом становился бы одним из сособственников. Для наследника, передавшего долю в погашение «своей части» долга, и для кредитора сделка будет равнозначна отступному; для прочих же наследников она квалифицируется в качестве продажи с нарушением их преимущественного права покупки. Поэтому со стороны любого из остальных наследников может последовать требование о переводе на него прав и обязанностей кредитора в отношении приобретенной доли. В результате кредитор не только лишится возможности участвовать в общей собственности на искомую вещь, но и, как представляется, утрачивает одного из солидарных должников (первого наследника), поскольку возможный объем требований к нему он уже реализовал при отчуждении доли. Поэтому в подобных ситуациях кредитор, заинтересованный в передаче ему имущества в натуре, при отсутствии согласия всех сособственников либо при уклонении кого-либо из них может все же истребовать вещь в судебном порядке. Применение обращения взыскания на долю кого-либо из наследников или же на доли всех наследников в порядке ст. 255 ГК РФ малоэффективно, поскольку в результате длительных судебных и исполнительных процедур кредитор может рассчитывать лишь на удовлетворение своего требования не в натуре, а в деньгах.
Во-вторых, солидарная обязанность наследников передать кредитору индивидуально-определенное имущество в сильнейшей степени зависит от положений ст. 398 ГК РФ о последствиях неисполнения обязательства передать такую вещь. В случае неисполнения обязательства передать индивидуально-определенную вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или в возмездное пользование кредитору последний вправе требовать отобрания этой вещи у должника и передачи ее кредитору на предусмотренных обязательством условиях. Однако это право отпадает, если вещь уже передана третьему лицу, имеющему право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления. Если вещь еще не передана, преимущество имеет тот из кредиторов, в пользу которого обязательство возникло раньше, а если это невозможно установить, - тот, кто раньше предъявил иск. Таким образом, солидарная обязанность наследников в отношении передачи кредитору индивидуально-определенной вещи, уже переданной третьему лицу в собственность (или на ином вещном праве) как самим наследодателем, так и его наследниками, считается отпавшей. В такой ситуации требует решения вопрос о том, может ли кредитор вместо требования передать ему вещь, являющуюся предметом обязательства, потребовать возмещения убытков именно от наследников как солидарных должников? Непосредственно в законе указаний на этот счет не содержится, поэтому ответ на этот вопрос требует дополнительного внимания. С одной стороны, в силу п. 1 ст. 393 ГК РФ обязанность возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, возложена именно на неисправного должника. Понятно, что в общем случае таковым должником являлся сам наследодатель, если спорная вещь была отчуждена третьему лицу еще при его жизни. Однако это обстоятельство совершенно не препятствует тому, чтобы кредитор мог потребовать возмещения реального ущерба и упущенной выгоды от наследников солидарно.
Сложнее решается вопрос о возможности отнесения на наследников возмещения не просто упущенной выгоды, а выгоды в размере не меньшем, чем доходы, полученные вследствие нарушения обязательства. Ведь согласно абзацу второму п. 2 ст. 15 ГК РФ, если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы.
Как представляется, эта ситуация должна иметь разное решение в зависимости от того, допущено ли вообще нарушение права, кем именно оно допущено и кем получен доход от нарушения права - наследодателем или наследниками. Напомним, что речь идет об «отпадении» обязательственного права требования к должнику (наследодателю или его наследникам) в части передачи кредитору индивидуально-определенной вещи, которое возможно лишь постольку, поскольку у третьего лица ранее возникло более сильное вещное право на то же имущество. Таким образом, проблема состоит лишь в том, в каком размере подлежит возмещению упущенная выгода.
Должник в обязательстве (наследодатель) - отчуждатель индивидуально-определенной вещи третьему лицу, пока не произведена передача вещи кредитору, мог распорядиться своим правом любым образом, даже если этим будут причинены кредитору убытки: «Продавец сохраняет право на проданную вещь до передачи и потому может снова продать ее и тем лишить покупщика приобретенного права, предоставляя ему только право требовать вознаграждения»,- писал Шершеневич . Следовательно, отчуждение индивидуально-определенной вещи с передачей ее третьему лицу со стороны наследодателя есть законный акт распоряжения вещью, и он не может рассматриваться в качестве нарушения права кредитора. Законодатель устанавливает, таким образом, относительный приоритет вещного права перед правом обязательственным, заключающийся, с одной стороны, в отпадении права требования кредитора к должнику в части передачи вещи, а с другой стороны - в невозможности истребования вещи и от третьего лица, у которого возникло вещное право. Единственное последствие при этом состоит в обязанности возмещения убытков, включая упущенную кредитором выгоду. Совершенно такая же ситуация складывается, если индивидуально-определенная вещь была отчуждена и передана наследниками не кредитору, а третьему лицу уже после открытия наследства, однако в порядке исполнения обязательства, возникшего у наследодателя перед третьим лицом.
Иначе эта задача будет решаться, если наследники, зная о притязаниях кредитора на вещь, вошли в новое самостоятельное обязательство и передали по нему вещь третьему лицу, с которым наследодатель в отношении данной вещи связан не был. В этом случае уже имеет место очевидное нарушение права, поскольку, если вещь еще не передана, преимущество имеет тот из кредиторов, в пользу которого обязательство возникло раньше. Именно при таком правонарушении со стороны наследников может быть поставлен вопрос о возмещении наследниками не просто упущенной выгоды, а выгоды в размере не меньшем, чем доходы, полученные наследниками вследствие нарушения права кредитора. Как представляется, в части взыскания такой упущенной выгоды ответственность наследников должна оставаться солидарной, однако она уже не может быть ограничена соразмерно стоимости дошедшего до них наследственного имущества, поскольку полученные ими доходы увеличивают не наследственную массу, а стоимость имущества, принадлежащего каждому наследнику.
Затронутые выше вопросы далеко не исчерпывают всех аспектов солидаритета наследников. Более того, практика демонстрирует, что соответствующие проблемы из традиционной для них сферы общей гражданской юрисдикции постепенно начинают затрагивать и область арбитражного процесса, что нуждается в дальнейшем осмыслении. В частности, требует скорейшего решения вопрос о том, являются ли наследники, имеющие статус предпринимателя, солидарными должниками именно по предпринимательским обязательствам умершего наследодателя. Во всяком случае, практика начинается складываться такая. Федеральный арбитражный суд Волго-Вятского округа признал допустимой замену на стадии апелляционного производства в порядке ст. 48 АПК РФ умершего предпринимателя его наследником, имеющим статус предпринимателя . С одной стороны, ст. 48 АПК РФ действительно допускает процессуальное преемство в виде замены умершего гражданина его правопреемником. Но, с другой стороны, в наследственных отношениях статус наследника как предпринимателя имеет значение только для решения вопроса о наличии или отсутствии у лица преимущественного права на получение в счет своей наследственной доли входящего в состав наследства предприятия (ст. 1178 ГК РФ) и только. Поэтому замена в порядке процессуального правопреемства умершего наследодателя-предпринимателя его наследником исходя только из статуса наследника как предпринимателя при наличии иных наследников, не имеющих такого статуса, вряд ли является допустимой, поскольку в этом случае солидарная ответственность наследников невозможна.
|
обратная связь
